«Концентрация всего в Москве – огромная проблема»

Торжок – один из старейших и наиболее хорошо сохранившихся исторических городов России. Он имеет все возможности стать уютным туристическим центром у реки, но с трудом выживает. Один из главных предпринимателей города председатель правления предприятия народно-художественного промысла ручной вышивки «Торжокские золотошвеи» Олег Иванов рассказал Экспертному совету по малым территориям о настоящем, ожидаемом будущем города и о том, как он ведет в нем бизнес вопреки всему. 

ЧТО ПРОИСХОДИТ В ТОРЖКЕ

Какова сейчас основная проблема развития Торжка?

Отток населения. Жители уезжают в Тверь, Москву, в другие города. О Москве говорят: «Вау! Как там круто». Они не понимают, что там тоже люди живые и происходит много всего плохого. Но Москва красиво блестит, красиво звучит. Там фестивали, там как будто жизнь, и там можно вечером посидеть в кафе, ничего не делать. Или сделать селфи. А также можно где-то с кем-то познакомиться, потому что молодежи в Торжке мало, а люди хотят кто выйти замуж, кто жениться. Здесь в 7 часов вечера по улицам пройдешь – все темно. Ни кафе, ничего не работает.

Москва – это оазис. И, действительно, там все деньги, и местные жители считают, что там счастье. А тут за 20 тысяч, грубо говоря, батрачат. И я их понимаю.

Тверь отличается от Москвы, в точно такой же пропорции как отличается Торжок от Твери. И в финансах, и в эстетическом плане, и в знаниях – ну, во всем. А соседние города – это, скажем так, однокамерники. Они далеко от Москвы – их наказали. Они сидят и отбывают срок.

Как бы вы оценили социальное самочувствие жителей?

Отрицательное, потому что идет деградация. Люди не стремятся работать, не хотят отдыхать, они хотят уехать. Думая, что там будет зарплата в 30-40 тысяч, что значительно больше, чем у нас средняя зарплата по городу (наверное, тысяч 18-20). Они думают, что тогда будут счастливее, не понимая, что там затраты больше. Экономическая грамотность населения Торжка очень слабая.

С этим уже ничего не сделаешь. Это город уже пенсионеров и еще детей. Молодежь уезжает учиться в институты – здесь нет высших учебных заведений, ничего. Молодежь обречена на путевку в другое место. Возвращается одна треть – кто не вышел замуж удачно, или не женился, либо в большом городе обжегся, либо попал в места, не столь отдаленные, и вернулся судимый.

За счет каких источников город все-таки живет?

За счет федерального бюджета. Здесь есть две воинские части, например. Это дотационная территория. А малый и средний бизнес загибается катастрофическими темпами.

А что-нибудь в городе развивается?

Развивается пессимизм. Прогрессирует паразитическое состояние, безнадега.

Но на самом деле, несмотря на отсутствие развития, мы, по крайней мере, не опускаемся вниз.

Наша деятельность в Торжке – это работа вопреки всему. Вот если бы я занимался этим делом в Москве или Санкт-Петербурге, у меня результат был бы в десятки раз больше.

Я в предпринимательстве уже почти 30 лет. У меня огромный опыт работы в любой сфере малого и среднего бизнеса, я прекрасно владею бухгалтерским учетом, юриспруденцией, делопроизводством. Я знаю, как правильно применять это на практике. К меня обученная команда — работают только те, кто прошел через все эти горнила жизни и правильно мыслит. Она может зарабатывать даже в таких условиях.

В Торжке я остаюсь, потому что это – моя родина, я здесь живу. Все дети живут здесь, все здесь – жилье, работа, и бизнес частично.

МЕСТНЫЙ БИЗНЕС И «ТОРЖОКСКИЕ ЗОЛОТОШВЕИ»

На какие рынки ориентирован местный бизнес, и есть ли он?

Местный бизнес полуслепой. Он ориентирован, прежде всего, не на рынки, а на свою потребность поесть. Он ориентирован на «схватил товар – продал, спилил лес – продал». Я утрирую, но это так. У нас нет заводов, все закисли, поэтому на субподряде работать у заводов практически невозможно, понимаете? Поэтому мелкий бизнес ориентирован на «купи-продай» и на «карьеры разрыл и убежал», «что-то продал и убежал».

Кажется, еще компания «Вертикаль» развивается.

Мы два предприятия, которые развиваются в Торжке. Но им значительно проще, потому что они производят и продают, а у нас исторически ручной труд, его не механизировать.
«Золотошвеи» развиваются за счет титанического труда. Мы создаем рабочие места, из шкуры вон вылезаем, чтобы развиваться. Если бы мы были Москве, то уже стали крупной компанией.

Развиваться в таких условиях позволяет только огромное трудолюбие команды, которую мне удалось собрать за многие годы. И моя, скажем так, хорошая эрудиция и чуйка конъюнктуры рынка. Хорошие экономические и юридические знания. Знание, в том числе, психологии.

Вы сотрудничаете с другими городами? Может быть, создаете кооперации?

Да, у нас больше 20 собственных магазинов разбросаны по стране. Мы не локализовали работу нашего предприятия в нашем городе, потому что здесь мы продаем только маленькую часть, и то как народно-художественные промыслы, рассчитано все на туристический трафик. А остальная сеть по стране – это и Санкт-Петербург, и Сочи, и Калининград, и Лазоревское – южное побережье. С Москвой сотрудничаем и в Кремле наша продукция продаётся, в Оружейной палате. Всего около 250 точек распространения.

Мы вышли за периметр Торжка, у нас идет небольшое развитие: что-то китаец купит, что-то купит женщина на югах – сумочку или платье – либо подарки для чиновников, в том числе геральдическая продукция, в поезде Сапсан наша продукция тоже продается. Но в любом случае, в самом Торжке мы продаем очень мало.

Мы хотели бы выйти на новые рынки, но есть проблема с таможней. У нас нет сырья в России никакого для высокохудожественного продукта, понимаете? То есть нет, нет кожи нужного качества. Минпромторг отчитался, что он произвел кожу в достаточных объемах для российского производства: для сапог, для армии, для диванов. А кожи нужного качества для ручной вышивки нет, она вся импортная. Поэтому мы закупаемся в Италии и Германии. В России тоже покупаем, но у оптовых дилеров, которые всю свою логистику по закупке разработали сами.

Каков баланс Москвы и всех остальных точек в структуре сбыта?

В Москве у нас магазина нет, а в Питере было три, закрыли два из них. Все съедает арендная плата.

Поддержка народно-художественных промыслов существует, но она, на мой взгляд, малоэффективна. Сейчас ситуацию пытаются менять, но может получиться еще хуже, чем было. Они хотят автоматизировать ручной труд. Вот как художнику можно сказать: «Ты вот рисуй, сделай шедевр. Рисуй. Я тебе время включаю»? Он сделал, а ему говорят: «А на следующий год ты должен нарисовать на 2% быстрее. Только не этот, а другой рисунок». Вот художник, или мастер, который там сидит, он не считать должен, ему муза должна прийти. А ему говорят: «Секундомер! Все, ты рисуешь на время».

Мы сотрудничаем с другими заводами. Например, золотую нить Денисовский завод производит. Мои люди шьют на машинках вручную, или руками – это шедевры. Технологи работают, огромная лаборатория: модельеры, художники – то есть очень много всего, там же не просто люди сидят шьют, сначала надо создать продукт. Это сложно. Я бы сейчас второй раз никогда бы не взялся за это производство. В таких условиях – тем более.

Резюмирую положение города Торжка и «Золотошвей»: мы сидим на льдине, как зайцы, и ждем, когда приплывет дед Мазай. А льдина тает.

БУДУЩЕЕ

Что будет с Торжком через 20 лет?

Через несколько десятилетий малых городов будет значительно меньше. Ну, Торжок еще выдержит, он на трассе стоит, а вот с другими городами, такими как Вышний Волочек, Кувшиново, конечно, будет еще хуже. Сейчас люди приезжают из Кувшиново в Торжок, а потом едут дальше. Мы-то еще поживем.

Что с в этой ситуации можно сделать?

Есть ряд предложений. Я могу перевести проблемы малых и средних городов, малого и среднего бизнеса на язык, понятный чиновникам и экономистам. Я хорошо разбираюсь в банковских продуктах и терминологии, я председатель Общественного совета при министерстве туризма Тверской области, эксперт Общественной палаты Тверской области, эксперт комитета Госдумы по культуре. Я могу на примере Торжка показать, где «затыки» и где проблемные точки.

Это комплексная проблема, надо весь контекст рассматривать от начала до конца. Затычки, единичные вливания не помогут.

Национальные проекты могут повлиять на развитие малых городов?

Национальный проект – это красивая вещь на бумаге. Но они разрозненны. Одно министерство не понимает, что делает другое.

Это бумажки. Нет, они повлияют при работе с Министерством Обороны, с госзаказами. Там, где действительно есть дисциплина, где ответственность. Да, это поможет в каких-то моментах. Учителям помогут, врачам помогут. Но это латание дыр. Что поддерживать сельского учителя, если там не будет инфраструктуры, где ему жить, где спать и с кем ему детей растить? Какой дурак туда поедет? Там надо решать комплексно вопрос. Надо решить, эта деревня нужна или не нужна? Мучить людей или не мучить?

Торжок может быть стать популярным дачным или туристическим городом?

Туристическим – да, может. Но тогда надо и подходить к этому иначе, менять инфраструктуру, менять менталитет людей, надо уходить в туристическую отрасль, строить гостиницы.  Торжок привлекателен своей культурой. Если помыть, очистить, найти новых людей, будет туристический сад.

Наш сервис – можете представить, если вас таксист везет вонючий в сланцах, в шортах, небритый, немытый, прокуренный, машина шестерка-пятерка тридцатилетнего отпуска, мат-перемат. И вы выходите в белом платье, а посидели на этом сидении, а у вас вся задница, извините за выражение, черная. Это я описал наше такси. Заходите в магазин, – там вы видите бабу Маню, Клаву, она там ест за прилавком, у нее нет кассового аппарата, у нее ничего нет, она через губу разговаривает.

Состояние человеческого капитала – единственное препятствие?

У меня у самого есть даже две гостиницы. Но дело в том, что нет туристического трафика, Торжок не входит в Золотое кольцо. Для этого надо шевелить товарищей сверху. Я являюсь председателем Общественного совета при министерстве туризма Тверской области. Министерство спит и эту проблему не решает. Я встречался с руководителем Ростуризма, я с руководителями ассоциации туроператоров Российской Федерации, выступал в Общественной палате Российской Федерации – чего только ни делал, и плясал, и прыгал.

Мне удается немножко туристический трафик направить в нашу сторону, но это очень тяжело, потому что нет волевого решения сверху – развивать. Я встречался и с вице-премьером Ольгой Голодец два раза, то есть обещала помочь, но сейчас, видите, ее сняли.

Проекты по развитию пишут чиновники, глядя из окон своих кабинетов. Они ими отчитываются, но не касаются земли. Получается вода водой.

В отношениях Москвы и Торжка что-то изменится в следующие 3-5 лет?

Я боюсь, что как раз из-за высокоскоростной объездной дороги, которая уже построена, у нас уйдет часть машин мимо Торжка. А выездная миграция увеличится, потому что построена высокоскоростная дорога, и будут еще больше отсюда люди уезжать. Туристов, я думаю, что не будет, потому что у туристов прошиты мозги – на Запад, в Турцию и т.п. Внутренний туризм должен быть подпитан, прежде всего, историей, должно быть воспитание своих родовых корней. А если этого нет, кроме как селфи сделать и сказать «вау! как круто!», на этом туризм не строится. Надо выстраивать маркетинговую войну в головах туристов еще на стадии, когда они покупают билет, или когда разрабатывают маршрут.

А если представить идеальную модель взаимоотношений города и столицы, то что такой город должен отдавать вовне и что получать обратно?

Сейчас он должен получать отсюда хорошее воспитание, образование, должны выезжать все, проводить выставки, проводить семинары, все должно быть в периферии. Москву надо просто-напросто поставить в такие же рамки фонда заработной платы, чтобы люди не бежали. Выровнять заработные платы, уровень культуры, возможности учиться, развиваться и жить на месте. Если выровнять вот эти вещи, тогда возможно и политику поменять на 180 градусов.

А что такой город, который получил в образовании, в воспитании все, что нужно, должен отдать вовне?

Если отдаются отсюда кадры, деньги, налоги высасываются и весь продукт производственный, то сюда должны идти культура, образование, воспитание, здравоохранение, деньги в развитие вкладываться. У нас здесь нет стройки. Ничего здесь не строится. Какая у нас реновация? Нам бы такие дома, которые сейчас сносятся в Москве, в них бы жили наши люди. У нас здесь вообще в лачугах живут. Людей надо вывозить сюда к нам и строить из того, что там рушит Москва. По щучьему велению надо дома сюда переносить.

Концентрация всего в Москве – огромная проблема. Нельзя концентрироваться в одном месте.  У нас же две ноги, не одна. И руки – если что, вы споткнулись – падаете на руки. А у нас в Москве колосс на глиняных ногах.