Многообразие, субъектность, мобильность
Три управленческих вызова небольших поселений: растущая дифференциация, дефицит субъектности и низкая мобильность населения. На круглом столе по основным направлениям экспертной работы с малыми территориями в 2019 – 2020 гг., руководитель группы ЦИРКОН Игорь Задорин рассказал о том, как можно на них ответить.

Главный фактор, который следует учитывать при разработке программ развития малых территорий, – это их растущая дифференциация. Рост социального разнообразия – общий мировой тренд. Во всем мире и в нашем обществе растет фрагментированность, мы становимся все более и более разными.
На чем, в связи с этим следовало бы сфокусироваться? В первую очередь, необходимо учесть разнообразие малых территорий в нашем законодательстве. Сейчас статус муниципального образования один, а должно быть несколько разных статусов с разными возможностями и полномочиями. Сельское поселение в Магаданской области, поселок в Подмосковье, деревня в Курской области, село на Кавказе – это очень разные условия и смыслы существования. Надо, чтобы это нашло отражение в законодательстве.
Второе. Учет интересов, особенностей, ресурсов и потенциала каждого отдельного малого поселения во многом зависит от субъектности (самостоятельности), которой большинству малых территорий, к сожалению, не хватает. Это фундаментальный вопрос. Мы как консультанты, приезжая в разные поселения, начинаем говорить местным людям разные умные слова, рисовать разного рода концепции развития, и все время утыкаемся в одну и ту же проблему. На все наши предложения и «рекомендации» нам говорят: «мы не можем этого». Причем, они «не могут» по очень разным причинам, но большинство из них можно описать как отсутствие трех фундаментальных компонент субъектности.
- Настоящий субъект, актор, агент изменений (назовите, как хотите) должен осознавать свои цели и интересы. Кажется, что это вроде бы просто и очевидно, но у многих поселений, а точнее местных сообществ, такого осознания нет. И, кстати, даже сама постановка вопроса о целях и интересах малого поселения кажется неожиданной, настолько локальные сообщества не чувствуют себя самостоятельными.
- Субъект должен обладать ресурсами для достижения своих целей, реализации интересов. Здесь вообще ступор. На местах ресурсов, как правило, нет. Счастье, когда находится какой-то местный социально ответственный предприниматель или внешний инвестор, которые по каким-то одному ему известным причинам решили вложиться в эту территорию. Счастье, когда в селе находятся хотя бы несколько активных людей. Но, как правило, пока единственный ресурс малого поселения – природа, да и та без людей не ресурс.
- Субъект должен быть активным. Мало понимать свои интересы, мало иметь ресурсы в виде той же природы или привлекательной истории. Надо иметь волю и надо действовать. Хоть что-то делать самим.
Низкая субъектность местных сообществ – это фундаментальная проблема всего российского государственного устройства. Мы уже 20 лет все время откладываем перенос ресурсных полномочий вниз, на муниципальный уровень, внедряя вместо этого вертикальное интегрированное иерархическое управление. В то же время наше исследование «территорий трезвости» показывает, насколько даже совершенно ерундовое полномочие определять расстояние точки продажи алкоголя до социально важных мест (и в целом поселения), переданное вниз на уровень местного самоуправления, просто радикально изменяет в лучшую сторону состояние жизни в сельском поселении. А что будет, если мы все-таки побольше дадим тем, кто способен эти полномочия принять? Да это будет просто взрыв позитивной народной энергии и социального творчества. То есть порой не надо денег, надо просто дать права.
Третье. Пространственное развитие страны в целом и малых поселений в частности существенным образом упирается в низкую мобильность нашего населения. Здесь очень много исторических причин: территориальная прописка и привязка к ней социального обеспечения и социального статуса, ориентация на частное («собственное») жилье и неразвитость рынка арендного жилья, психологическая привязанность к месту (культура «где родился, там и пригодился») и т.д. и т.п.
Недавно на стратегической сессии Общероссийского гражданского форума мы обсуждали тему счастья и благополучия в городах. Помимо прочего пришли к выводу, что субъективное восприятие счастья и благополучия очень существенно зависит от возможности человека жить там, где он хотел бы. И дискомфорт очень часто возникает оттого, что «хорошо там, где нас нет». Причем, нередко это встречные потоки – горожанин в возрасте хотел бы выехать на село (с недорогим, но приемлемым уровнем комфорта и без всяких городских «прибамбасов», которые ему уже не нужны), молодой селянин хочет в город со всеми его прелестями. Они оба хотели бы переехать, но не получается из-за обилия барьеров, в т.ч. выше перечисленных. Помню, как во время мирового экономического кризиса 2008 года на одном круглом столе обсуждали различия в кризисном поведении российских и американских граждан. Американцы, как говорили тогда эксперты, в случае потери работы и/или доходов в одном месте моментально вещички собрали, быстро перебрались из одного штата в другой, где, либо работа есть, либо жизнь дешевле. У нас будут вынуждено терпеть все беды там, где они их застали. Да что там «из штата в штат», у нас даже внутри одного большого города переезд равен трем пожарам.
Поэтому снижение барьеров для территориальной мобильности я рассматриваю как один из потенциалов развития малых территорий – он будет способствовать перетокам человеческого капитала в места, которые имеют больший потенциал развития и, соответственно, давать им импульсы для этого развития.
Комментарии
Для этого поста комментарии деактивированные